ЭРИХ ФРОММ - всемирный рабби в поисках идеальной мамы

Галина Зайцева

Для знаменитого режиссера каждый новый фильм - это новая влюбленность, а как только съемки закончены, начинаются поиски следующей любви. Точно так же -- по принципу "каждому периоду по своей женщине",  жил и творил великий психоаналитик и философ Эрих Фромм.

Одни всю жизнь, как Фрейд, ищут идеального папу и наставника. А другие, как Фромм, всю жизнь выбирают идеальную маму. Он хотел, чтобы «мама» была не просто хозяйкой, а образованной, чуткой, все понимающей, возвышенной женщиной…

Зарабатывай на том, что умеешь делать хорошо

На свет он появился во Франкуфурте-на Майне единственным ребенком в патриархальной еврейской семье. Вся его родня мужского пола была образованна несколько односторонне - не далее Талмуда. Двоюродный дед по матери -- «ребе из Познани». Прадед по отцовской линии -- знаменитый "Вюрцбургский ребе". Евреи со всей Баварии приходили к нему за советом.  Он владел маленькой лавочкой, за прилавком которой целыми днями истово изучал Талмуд. Стоило в дверях показаться покупателю, как прадед обрушивался на него с бранью: "Что, разве нет другой лавки в городе?!"

Папа Эриха унаследовал винную лавку,  любовь к духовному и своеобразные представления о коммерции. Папа с гордостью рассказывал маленькому Эриху, что его «святой прадед» мог зарабатывать вдвое больше, но для этого надо было  на три дня каждый месяц уезжать в другой город, а значит - три дня не читать Талмуд. И прадед отказался разбогатеть! Роза, мама Эриха,  думала: «Не с пустыми же руками к нему за советом шли. Ему-то с семьей на жизнь всегда хватало! А нам?..»

Она была дочерью раввина. Как полагалось правоверной еврейке, прятала волосы под парик, на словах уважала принципы мужа, а в душе считала его неудачником и мечтала увидеть хоть сына преуспевающим местечковым раввином, которому в благодарность за мудрые наставления непрерывным потоком несут курочек и свежие яйца. Далее  полет ее мечты не устремлялся. С подачи мамы Эриха сильно тревожил вопрос, почему его честные и мудрые родственники живут так бедно, а другие, совсем не благочестивые -- богато. То ли родственники недостаточно умные, то ли мир к ним несправедлив?

Впоследствии Фромм назовет свою недовольную и ворчливую мать "типичной невротичкой". Наблюдая за жизнью родителей, он решил, что мужчина должен зарабатывать деньги тем, что он любит и умеет делать, и делать это хорошо. А обязанность женщины - прививать детям тягу к высоким материям и духовному совершенству. Поэтому он всегда жил в достатке и любил умных, одухотворенных и зрелых женщин.

Могила на двоих

В 13 лет он влюбился в 25-летнюю подругу мамы, прелестную, очень талантливую художницу. Он впервые увидел, что женщина может быть кем-то большим, чем просто женой и хозяйкой. Девушка открыла ему целый мир возвышенных образов и утонченных эмоций - того, что он ждал, но не получил от родной мамы.

Художница жила вдвоем с престарелым отцом, скучным, заурядным, невероятно придирчивым и мелочным человеком. Он бесцеремонно прерывал беседу, в которой дочь блистала умом и обаянием, жалобами на сквозняк, просил то воды подать, то кресло передвинуть. Юный Фромм не мог понять, за что дочь его так нежно любит. Отец, как и положено всем родителям, умер в свой срок. И через несколько дней его дочь покончила с собой, а в завещании написала, чтобы ее похоронили в одной могиле с папой.

14-летний Эрих глубоко задумался -- почему эта красивая и одаренная девушка предпочла всем радостям жизни столь нелепую смерть? Он был потрясен до глубины души странными гримасами любви, а тут еще началась Первая мировая война, и он пришел шок от той вражды и ненависти, которую испытывали друг к другу люди. Идея стать раввином, как деды и прадеды, сменилась другой -- изучать юриспруденцию и философию, чтобы понять, почему мы живем нелепо, уходим из жизни по-дурацки, а объединившись в толпу, занимаемся исключительно разрушением и убийствами. Мама отнеслась к его намерениям с неодобрением: "Надежнее было бы толковать Талмуд".

Бог Эриха любит

Как-то раз, задумавшись, Эрих забрел далеко от дома и страшно проголодался. Он проходил мимо лоточников и его обоняние нагло дразнили ароматы горячих свиных колбасок и прочих некошерных вкусностей. "Ну и ладно, -- подумал он, -- посмотрим, что будет". И правоверный иудей из семьи потомственных раввинов купил огромную, свежеподжаренную, жирную свиную колбасу и тут же с аппетитом съел. Ему понравилось. Некоторое время он подождал, не скажет ли ему чего всевидящий Бог. Но Бог молчал. Желудок Эрика -- тоже. Через несколько дней Эрик пришел к совершенно изумительному выводу. Если вы думаете, что этим выводом была мысль "Бога нет", то сильно ошибаетесь. Фромм не стал бы гением, если бы подошел к вопросу столь прямолинейно.

Он понял другое -- свою исключительность: Бог есть, но он Фромма любит, не собирается наказывать за проступок и тем самым дает знак: ему, Фромму, можно выйти за установленные верой пределы и искать истину повсюду, а не только в Торе. Вместе с ортодоксальным иудаизмом он отринул и все родительские идеи и отправился за истиной в психоанализ.

Неплохо, когда супруга  - "мамочка"

Фрида Райхман была старше Эриха на десять лет. Красавицей ее назвать сложно -- насмешливые темные глаза, длинный нос и волосы дыбом. Но - умница: к 36 годам успела освоить модную аутогенную тренировку, окончить Берлинский институт психоанализа и открыть частную практику. Она преподавала студентам, лечила самых тяжелых пациентов -- шизофреников, контуженных на войне солдат, работала по 16 часов в сутки. И вдруг среди ее параноиков и маньяков появился Эрих -- симпатичный молодой человек, умный, деликатный, страдающий и нуждающийся в помощи. Ее сердце растаяло. Фриде следовало бы удержать дистанцию, но она почувствовала себя не доктором и наставницей, а женщиной в кризисе среднего возраста, ни разу не побывавшей замужем, и ей никак не хотелось отталкивать от себя эту любовь.

Женщина мудрая, все понимающая, щедро дарящая плотские радости -- ну какой мужчина устоит против искушения влюбиться, даже если все вокруг будут твердить, что это -- всего лишь «перенос» в процессе психоанализа. Фромм лихо осуществил мечту каждого пятилетнего мальчика -- женился на своей доброй "мамочке", роль которой исполняла Фрида. Она помогла молодому мужу удачно обойти отсутствие медицинского образования и обзавестись частной практикой, ввела его в психоаналитические круги, познакомила с Карен Хорни, своей будущей преемницей, еще более мудрой,  еще более понимающей, стервозной, непоследовательной и оттого куда более женственной.

Стандартная длительность анализа -- четыре года. И через четыре года брак Фромма себя исчерпал. Но союз этот никак нельзя назвать ошибкой. Фрида получила красивую любовную историю, единственную в ее жизни. «Мальчик» Фромм подрос и вышел с помощью "мамы" в большой мир.

Год длилась агония любви. Фромм страшно боялся, что Фрида вцепится в него мертвой хваткой, как юная художница из его детства держалась за своего отца, и что-нибудь с собою сделает.  Летом 1931 года Эрих от переживаний заболел тяжелой формой легочного туберкулеза. Фрида предложила ухаживать за ним во время болезни, но Эрих отказался. Он уехал на швейцарский высокогорный курорт Давос. Туберкулез в те годы лечили чистым воздухом, дивной красоты пейзажами, покоем, отменным питанием и надеялись, что подкрепленный столь хорошим обращением организм пересилит болезнь. Эрих навсегда полюбил Швейцарию, где целый день можно провести у окна, наблюдая, как в горах сначала занимается, а затем угасает день, и мечтая о Карен Хорни.

Он оставил Фриду вместе с ортодоксальным психоанализом. Но любил он ее всегда -- уже как сестру и близкого человека. Официально они развелись только через девять лет. После нее у молодого Фромма было много женщин. У Фриды -- никого.

После разрыва с Фроммом жизнь занесла Фриду сначала во Францию, потом -- в Палестину, затем прибила к американскому берегу. Все научные работы она подписывала двойной фамилией Фромм-Райхман, под которой получила немалую известность. В 1957 году Карен Хорни, бывшая соперница и разлучница, пригласила ее прочитать лекцию в своем Институте психоанализа. Фрида отказалась - в отличие от Карен, она ничего не забыла и не простила:  у нее прихватило сердце, через несколько месяцев тяжелый приступ повторился, и в 67 лет она умерла от инфаркта. Фромм переживал ее смерть как большое личное горе, сравнимое с утратой матери.

Под знаком Карен

Со своей страстью влюбляться не столько в женщину, сколько в женский интеллект, Фромм увлекся звездой психоанализа  Карен Хорни. Он восхищался матриархатом, и теперь Карен, как когда-то Фрида, казалась ему воплощением мудрости природы.

В 1932 году Карен эмигрировала в Америку, а Фромм в Германии занялся изучением "неосознаваемых мотивов действий больших групп населения". Попросту говоря, его сотрудники раздали немецким рабочим, "самым передовым рабочим в мире", кучу анкет, и страшно перепугались, получив результаты. Оказалось, что "передовые" рабочие не хотят никакой свободы выбора, никакой демократии, а мечтают о твердой руке, которая каждому даст по миске бесплатного супа. Фромм настолько доверял себе, что, проанализировав результаты исследования, сразу эмигрировал в Америку и перетащил вслед за собою чуть ли не весь Франкфуртский институт в полном составе.

В Чикаго его поджидала Карен Хорни, не слишком любящая, не очень верная, но ужасно интересная. Если в отношениях в Фридой он был ребенком, то с Карен переживал подростковый период. Она то приближала его, то отталкивала, то преследовала, то увлекалась другими. Когда Карен поссорилась со своим другом и наставником психоаналитиком Александером и уехала в Нью- Йорк, Фромм покорно последовал за нею. В 1940 году он взял американское гражданство, а через год свел счеты с рабски покорным немецким большинством в своей первой книге -- "Бегство от свободы" и с удивлением обнаружил, что перерос рамки созданного Карен философского кружка.

Он отринул  Карен вместе со всем неофрейдизмом в ее лице. Роман длился десять лет. Покидая Фриду, он терзался муками совести. От Карен и неофрейдизма он уходил с мыслью: «Они без меня не пропадут». В 43 года он наконец превратился в зрелого мужчину, который работает над собственным трудом - "гуманистической психологией", и которому нужна не мама, а просто женщина.

Время создавать и время делится созданным

Фромм почувствовал себя настолько сильным, что  женился на хрупкой, тяжело больной американке Хенни Гарланд и без колебаний переехал из прохладного сырого штата Вермонт в Мексику, потому что для здоровья жены требовался климат жаркий и сухой. Устроился на новом месте он прекрасно -- основал институт, преподавал, занимался практикой, писал книги. В июне 1952 года его супруга  скончалась, а он  завершил создание собственной теории. 

Теперь пришла пора нести правду миру. Вдовел он недолго, новый период  творчества настоятельно требовал и новой женщины. В декабре следующего года Фромм женился на Аннис Гловер, родственнице известного психоаналитика, выбранной по принципу «чтобы не учила, а  слушала и понимала, о чем  с ней разговаривают». Вернулся из Мексики в Штаты. Теперь ему не хватало детей - раньше он сам был ребенком для своих зрелых возлюбленных и не потерпел бы рядом конкурента в пеленках. После сорока созрел для отцовства, но его вторая супруга тяжело болела. А потом - время ушло. И он постепенно затосковал по прошлому, по старинным европейским городам с оживленным, ярко освещенным центром, по немецкой речи и липам на бульварах  и все чаще наезжал с лекциями в любимую Швейцарию.

Откуда все зло

Фромм придумал забавную вещь - якобы у человека нет врожденной агрессивности. Несколько удивительно для мудреца - каждый обыватель видит, что агрессивность есть, а великий мыслитель доказывает обратное. Кто же ошибается -- Фроммм или весь наш жизненный опыт?

Фромм очень испугался, когда в Германии к власти пришел Гитлер. Пусть он предвидел его победу - предсказать трагедию это одно, а пережить - совсем другое. Испугался и начал сам себя успокаивать: не надо боятся людей, они внутри добрые, хорошие, и если с ними долго разговаривать и все объяснять, то они исправятся. Не со зла грешат, по неведению… 

А все зло в мир приносят немногие "деструктивные" личности, наделенные разрушительными наклонностями. Играя на отдельных недостатках  пассивного большинства, они подчиняют толпу своей недоброй воле. Деструктивный человек на свет появляется холодным и пустым внутри, а равнодушные строгие родители не в состоянии заполнить эту пустоту любовью. От Бога ему не достался ни один душевный человеческий талант, вроде умения слушать собеседника, выращивать овощи, играть на рояле. Психологически -- это ходячий труп. Он может быть очень умен и прекрасно изображает человеческие эмоции, но на самом деле не чувствует никогда и ничего, кроме своего одиночества и желания уничтожить все живое. Деструктивный гений, такой, как Гитлер или Сталин, уничтожает целые народы. Деструктивный маленький начальник непрерывно сокращает число сотрудников и приемное время для посетителей.

В отличие от злобных завистников, он не страдает, разрушая хорошее,  и не испытывает боли. Чтобы болело, надо быть живым, а пока мы живы, мы способны измениться и исцелиться. Деструктивную личность не исцелит ни один самый великий психоаналитик и психотерапевт.

Мир предпочел войну

Фромм любил своих пациентов и вел себя с ними как папочка, а не как аналитик -- хвалил, жалел, сокрушался вместе с ними: «Как они могли с вами так поступить!» Он любил своих жен и подруг, удобную постель, хорошее вино, богатую Швейцарию, где всегда останавливался в своих любимых отелях и с удовольствием кормил особо жирных швейцарских уток в особо чистых швейцарских прудах. Он легко распознавал людей, которые не способны ни любить, ни страдать, потому что они мертвы внутри и тянутся только к смерти и уничтожению.

Боролся с ними он честно, всю свою жизнь, и не только в книгах. Он вступил в Социалистическую партию Америки, написал для нее благородную и добрую программу, а когда программу не приняли -- уж больно хороша -- тут же вышел из партийных рядов. Пожилой, больной Фромм ужасно расстроился, когда его вторая родина ввязалась в военную авантюру во Вьетнаме. В 1968 году он носился по всей стране, выступая на предвыборных митингах в поддержку сенатора Маккартни, кандидата в президенты, "друга поэзии и философии", противника всех войн. На президентских выборах победил Никсон, жесткий сторонник войны, равнодушный к поэзии и незнакомый с философией. Разочарованный и огорченный,  Фромм заработал свой первый инфаркт и уехал в  Швейцарию.

Там он прожил последние одиннадцать лет своей жизни, в максимально возможном для него приближении к родной, любимой и ненавистной немецкой земле. Умер он, не дотянув пяти дней до 80-летия, от четвертого инфаркта. Последняя супруга пережила его на пять лет.

Предки Фромма толковали Талмуд и учили жить мелких торговцев из Познани и Баварии. Фромм создал гуманистическое направление в психологии и учил жить весь Старый и Новый Свет  -  этакий мудрый ребе мирового масштаба. Он по-детски верил в идеалы, в хороших людей. Любопытно, что философским символом ХХ века, который мы считаем жестоким и злым, стал наивный и романтичный Эрих Фромм. Наивность и простодушие -- отличительные черты великих людей. Мы иногда чувствуем себя  такими взрослыми рядом с ними! 

Как распознать деструктивную личность в своем окружении

•     Он хватается за газету, чтобы первым делом прочитать уголовную хронику, оживляется, как только речь заходит о чьей-то тяжелой болезни или смерти, прогнозирует, кто следующий "на очереди".
•     Он имеет неприятную привычку машинально рвать на мелкие клочки бумагу, ломать карандаши, крошить хлеб на тарелку.
•     Он питает особое пристрастие к дезодорантам, туалетной воде, разнообразным ароматизаторам - его преследуют дурные запахи.
•     В одежде и интерьере предпочитает темные глухие цвета -- серо-коричневый, черно-лиловый.
•     Деструктивный мужчина автомашину любит больше, чем жену. Стереосистему и ее возможности - больше, чем  музыку.
•     Деструктивный шеф все время кого-то или что-то сокращает, сносит, перепланирует и расчищает место для "нового". Новое у него всегда получается гораздо меньше старого.
•     Во время разговора с ним вы неимоверно устаете, вам  словно не хватает воздуха.
•     Два его любимых выражения - «дерьмо» во всех его вариантах - от элегантных до площадной брани, и «убил бы», причем произносятся они всегда с особым чувством.
•    Через несколько часов после внешне яркой и зажигательной речи деструктивного оратора вы с трудом вспоминаете ее содержание.

Отдельные деструктивные черты могут встречаться у кого угодно, появляться в трудные минуты и вновь исчезать. Но три или четыре уже должны настораживать. А полный комплект - сигнал для вашего бегства.